Согласно инструкциям ГПУ, НКВД и МВД, татуировки антисоветского характера подлежали уничтожению. О пластической хирургии в советских лагерях не могло быть и речи. Зубной врач бормашиной сдирал с заключенного кожу вместе с нательной компрой, татуировки выжигали раскаленным железом, но железо и бормашины не могли уничтожить черную, как втираемая в наколки сажа, ненависть к советскому строю, к погонам, к власти, к трусливым и подлым доносчикам и покорным, как стадо баранов, обывателям. От этих людей пошло поколение бандитов.
Вода в бассейне была голубая и прозрачная. От нее шла свежесть и прохлада. В окна проливались солнечные лучи, и поверхность воды сверкала золотыми бликами. Из висящих под потолком динамиков доносилась приятная, располагающая к отдыху музыка. Багажник стащил с себя тенниску, стянул трусы, скинул обувь и прошел к трамплину. На нем были голубые с отливом плавки, которые великолепно подчеркивали безупречную атлетическую фигуру. Он красиво нырнул, проплыл под водой до противоположного края, вынырнул и с наслаждением выдохнул: Апофеоз! Большее наслаждение человеку может доставить только секс.
Его нога уже автоматически надавила на тормоз. Всех мотнуло вперед, и «джип» встал как вкопанный, припав на передние колеса. Боцман и Пастухов одновременно выскочили из машины и бросились к женщине, не зная, ранена она или погибла. За ними кинулся Док с дорожной аптечкой в руках. Но вдруг, разглядев на бегу, как лежала жертва дорожного происшествия, повидавший сотни раненых и убитых, Док понял… — Назад! — закричал он. — Мужики, назад! Но было поздно. Снопы нестерпимо яркого света одновременно ударили из черноты. Мелькнули отсветы на темных кузовах спрятанных в кустах двух или трех больших машин, от них метнулись навстречу массивные тени с ослепляющими галогенными фонарями. Пастух пересчитал точки фонарей — пять. Но в кромешной темноте нападающих наверняка было больше.
